Часть 6
|
Сюжет для Белой Ночи посвящается Н. Ш. " - Вчера я ходил
по городу один, пил колу, вспоминал Тебя, - И я сегодня (т.е. уже
вчера) ходила по городу,
1. Мертвый город. Осознание Слов Было холодно и сыро. Со всех сторон к нему подбирался леденящий дождь, словно так и норовящий пролезть в самую душу. Он шел не спеша, обдумывая вчерашнее. Конечно, ему было бы легче жить без этих чуждых и лишних ему знаний. Но, будучи уверенным, что время сомнений прошло, он жил, убежденный в своей правоте. Именно поэтому он решился выйти сегодня из дому. Не пропадать же дню, каким бы он ни был. Уверенными шагами он приблизился к месту, которое, казалось бы, еще хранит вчерашнее. Но каково же было его удивление, когда он не обнаружил ничего. Не было даже следов, которые могли указать на проживание здесь человека или хотя бы его тени, что нередко случалось после подобных событий. Тени, сожравшие своих хозяев, продолжали жить в домах, опустошая их. Нет, предметы оставались нетронутыми, но постепенно они утрачивали свою суть и становились легки, словно бы их и нет вовсе. И никто не помнил больше их сути и назначания. Ему больше некого было жалеть. Все, что у него было - он отдал, но безуспешно. Обещанные знания были никчемны, а былые устремления и цели забылись и тихо ушли из его жизни. Перспектива помереть в холоде, в безвестной пустоши тоже его не устраивала. Вот он и брел, уставший, но не утративший жажду к жизни. Такое редко случается с людьми, узнавших Слова. Когда-то я был так молод Да, я любил смотреть В твоих глазах Той ночью
2. Среди миров Да как же так? Не было ничего! - возмутился человек в желтой шляпе. - Мне еще нет и шести часов от роду, а меня уже заставляют что-то решать! Троллейбус, легко взмахнув серябряными крыльями, поднялся в воздух. Гул низких голосов доносился из коридора, уходящего куда-то вниз. Должно быть, подходило время обеда. Пассажир с левого борта неловко чихнул, за что был немедленно награжден грозным взглядом штурмана. Впрочем, выглядел штурман настолько добродушно, что вряд ли кому пришло бы в голову побаиваться его, или, тем более, обращаться к нему на "вы". Выглядел он чуть моложе своих лет, в потрепанной фуражке и в костюме с золотыми пуговицами. Неровные усы и немного растрепанные волосы придавали ему неряшливый вид школьника, только что вернувшегося с переменки на наскучивший ему урок. Серебряный ласковый голос с металлическим оттенком нежно проговорил: "Посадка через десять минут. Просим собрать ваши мысли в порядок и найти выход". Пассажиры, зевая, по очереди подходили к кондуктору. Тот, вежливо улыбаясь, отдавал им деньги - маленькие металлические кружочки. Люди же, смеясь, рвали их на мелкие кусочки и бросали в траву, что уже зеленела под их ногами. Путешествие окончилось. Настало время двигаться дальше. *** Недолго поразмыслив, он побрёл сквозь свинцово-тяжелый пар, нависший над пустырем. Но не успел он пройти и десяти шагов, как увидел над собой в небе что-то серебристое, бесшумное, искрящееся и пронзительно яркое. Презрительно ухмыльнувшись, он отошёл чуть в сторону, будто бы это нечто, летящее над ним высоко в небе, могло его коснуться. Конечно же, он знал, что тот, кто увидит это в своей недолгой жизни, вскоре переродится для дальнейшей жизни война и вечного скитальца по всем девяти мирам. Так он и стоял, словно бы ещё не веря, но уже радуясь в душе, как легко пришел к нему выход из неразришимой ситуации. Огоньки же, неутомимо мерцая в угасающем и ныне беззвездном небе, всё приближались.
3. Ветер даст нам новое имя - А уверен ли ты, что не ошибся? - спросил Вотан, внимательно разглядывая прибывшего. Скьольд, молодой штурман, подозрительно скосил глаз на новичка и, подумав немного, пробормотал: - Да нет, похоже, что дело тут в его характере... А парень он неплохой. Да и мне ли тебе, Вотан, это говорить, если ты и сам его можешь легко, словно книгу... - тут Скьольд осёкся и настороженно посмотрел на новобранца. Вотан рассмеялся. - Да ладно тебе, Скьольд. Нам незачем больше от него от него это скрывать. Да он и сам, похоже, знает всё не хуже нас, или хотя бы догадывается. А новобранец, это, пожалуй, громко сказано! - хитро подмигнул Вотан новичку. - Ну, так что же? Собираешься ли ты, наконец, дать ему имя, или так и оставишь бесцельно бродить безымянного по всем девяти мирам? - Так и быть, - хмуро проворчал Скьольд, на деле еле сдерживая улыбку. - Пора дать тебе новое Имя. Да ты, должно быть, и своего прежнего не помнишь?.. Пока ещё безымянный юноша стоял, мучаясь в догадках - спрашивают ли его всерьёз или же всё уже давно за него решено. Тут его вернул в себя голос незнакомца в серебристом костюме и растрепанными на ветру волосами. - Имя Тебе - ...
4. В жизни Он ничего не помнил, придя в себя. Очнувшись, он пошёл вдоль по тускло освещаемому коридору, смутно чувствуя Свет где-то вдалеке. Выходя в открытые двери - вернее, двери были давно сняты с петель, оставляя лишь зияющий дверной проём, служащий жилищем сквознякам - он лицом к лицу столкнулся с Ней. Она подошла к нему, мягко опустила руку на его плечо... - Расскажи мне свою историю, - попросила она. Весна ...Мать читала молитву. Тихо били настенные часы. Подходила годовщина смерти отца. Желтые цветы в углу. Если бы не мыши, скребущиеся в углу, мы бы умерли от тишины. Комната в лучах яркого весеннего света была ещё темней. Никто не знал о нашем существовании. Тишина. Это и есть жизнь? - Да, Андрей Афанасьич был хорошим собутыльником... Хорошим человеком он был, да... - стакан тяжело опустился на стол. Грязные ногти, немытая голова, радости нищеты. Жизнь ли это? Лето Помню то лето. Отлично помню. Казалось бы, именно, казалось бы - должно что-то произойти. Но не произошло. Ничего не произошло. Я впитывал в себя солнечный свет, верил в то, во что нельзя не верить. Ждал, искал, жаждал... Из его жил медленно вылезали белые мучные черви. Он смеялся, поначалу пугаясь, не обращая на них внимания. Жизнь, право, не так уж сложна! Хотел пойти в магазин. Спросить: "Зачем я здесь?" Но не спросил. Забыл. Пить нечего. Да и не пью я, в самом деле... Ах да. За этим я шёл туда... Было бы на что, была бы цель, было бы то, во что я верил и кому я верил. А сейчас сижу и пытаюсь слепо описывать происходящее вокруг меня. Не получается - уже сколько лет не происходит ровным счётом ничего. Осень Средних лет мужчина, несколько лет бродивший в одиночестве, не возвращавшийся домой, скучал, смотря на вечернее небо. Ему хотелось, чтобы его хоть кто-нибудь увидел и запомнил таким, с задумчивым, немного мрачным выражением лица, на которое уже падал свет холодной бесчувственной луны. Одиночество не тяготило его, но слишком тесно стало ему здесь. Время могло закончиться. Шум радио. " ...Угрожал взорвать суд, не удовлетворивший иск одного из пострадавших от теракта о компенсации материального ущерба. Участвовавший в рассмотрении данного дела представитель Булгаков уточнил, что следующая его книга выйдет лишь после его смерти, до этого момента осталось не менее 40 лет...". Двенадцать идут вперёд, тринадцатый будет напечатан в самиздате. Резкий запах йода. Вьюга и метель. "...При дальнейшем рассмотрении вырежутся цензорами, а затем будут внесены в списки сенаторов. Люди, что не являлись препятствием для материала, при жизни не могли быть чересчур значительными...". Это лишь прелюдия. Красные треугольники - знаки давно ушедших Богов. Черные треугольники вам только снятся. Вся жизнь впереди! *** Она неслышно заснула, склонив голову ему на плечо. К темным волосам, ниспадавшим ей на плечи, тихо прикасался ветер. Лицо её было невинно и прекрасно; тонкие изгибы бровей напоминали ему о мгновениях счастья, которых он так жаждал. Но он отвернулся, не желая вспоминать давно ушедшее. На стене мерцали солнечные блики. Дышать становилось легче. Он понял, что теперь он готов. Зима Вой сирен, "скорая помощь", грязный не высохший после дождя асфальт, серое кирпичное здание, толпа, выкрики. Никто не узнал. Никто не знает. Он в цетре, недвижим. Лишь еле заметная капля крови виднеется на его виске. - А! Жнаю его, как же ш не жнать! Приходил он к нам, на эту... на работу уштроитшя хотел... Бы-ы-ыло дело, погоди-ка, вшпомню.. щаш... - прошамкал старик с дряблым лицом в желтой, заляпанной краской вязаной шапочке. Впрочем, никто не обратил на него внимания. А он тихо лежал, пытаясь вспомнить или хотя бы угадать Её имя. Может быть, ещё не всё так ясно... *** Утро. Невский просыпается, город спешит опохмелиться, но не от вина - от сновидений. Было ли что-то? Не хочу сказать нет; чувствую, что было, и было всегда... Но со мной ли?
6. Послесловие. Радиотишина. В один из тех дней, когда видишь, что мир вокруг тебя не так-то уж велик, но ты все еще один, ты, вдохновленный желанием поделиться собой, берешь рупор, выходишь на главную площадь и сдержанно, не пытаясь выразить накопившуюся агрессию, молчанием убиваешь десятки тысяч близлежащих зданий. Пока репродукторы молчат, прилив не начнется, волны не захлестнут холодом брызг кристаллы соли на проржавевших транзисторах, а уличные музыканты не начнут играть. Молчи, чудовище, порожденное маразумом, молчи, радиотехника, мертвый посланец грядущих поколений. Держи вес мира, пока помехи радиоэфира не перекроют шум волн. Встречай дни радиомолчания, последние дни декабрьских месяцев. Море застыло в неподвижном упорстве побороть мелочи человеческих страстей, вздохнув морозным воздухом и уснув на время тишины декабря. Ленивые морские торговцы рыбными потрохами, зарабатывающие на каменной мостовой медяки, зло пускают изо рта колечки, струйки пара, предвосхищая грядущие столетия радиосвязи.
Июнь-июль
2003 года, январь 2004
|
